Толстая женщина
Одну неделю своей жизни я прожила, как толстая женщина. Неделя эта была поистине ужасной. Каждый день этой недели я страдала от высокомерного презрения окружающих. Худые людям такого никогда не испытывают. Если вы когда–нибудь смеялись над толстым человеком — или у вас у самого есть лишний вес — тогда вы должны прочитать эту историю.
За одно утро я прибавила в весе 70 кг, и моя жизнь радикально изменилась. Мой муж стал смотреть на меня по–другому, мои дети были обескуражены, друзья меня жалели, посторонние выражали свое презрение. Маленькие радости, например, пройтись по магазинам, выйти куда–нибудь с семьей, сходить на вечеринку — превратились в большие мучения. Сама мысль о том, что нужно будет что–то сделать, например, зайти за продуктами, или в магазин видеокассет, приводила меня в ужасное настроение. Но самое главное, у меня появилось чувство гнева. Это чувство появилось у меня потому, что за эту неделю (когда я носила "жировой костюм", который делал меня похожей на женщину весом примерно 130 кг) я осознала, что наше общество ненавидит тучных людей, у нас существует предубеждение против них, которое во многом соответствует расизму и религиозной нетерпимости. В стране, которая гордится своим бережным отношением к инвалидам и бездомным, толстые люди остаются мишенью для культурного злоупотребления.
Для многих, ожирение символизирует нашу неспособность контролировать самих себя в плане собственного здоровья. Толстых людей считают дурно пахнущими, грязными, ленивыми неудачниками (которые своим большим жировым слоем, как щитом, прикрываются от оскорблений и презрительных нападок). Кроме этого, большую роль в развитии предвзятого к ним отношения играет вопрос личного пространства. Многие считают, что толстые люди несправедливо занимают слишком большую территорию в автобусе, в кинотеатре, даже в проходах в магазинах. На основании своего опыта в качестве якобы толстого человека, мне кажется, что мы гораздо более толерантны по отношению к стройным грубиянам, чем к добропорядочным, но полным согражданам.
Мы является обществом, которое боготворит стройность и боится полных фигур. Я не являюсь исключением. После того, как я родила троих детей, попрощалась со своим 30–летним возрастом, на мне сказался закон всемирного тяготения, и я прибавила около 10 кг, на которые я не могла спокойно смотреть. Все, кто меня знает, может хорошо представить мою борьбу с лишним весом путем различных диет, когда мой вес то понижался, то опять повышался. Однако это совершенно не подготовило меня к тому презрительному отношению, которому у нас подвергаются люди с клинически значимым ожирением (то есть превышению веса на 20% над идеальным).
Когда актрисе Голди Хоун (Goldie Hawn) добавили лишнюю сотню килограмм в фильме "Смерть ей к лицу" (Death Becomes Her), я подумала: а что на самом деле означает быть таким большим? Как бы я чувствовала себя в таком весе? Так и родился мой эксперимент.
Каждое утро этой недели я надевала особый "жировой костюм", который для меня сделал художник по спецэффектам Ричард Тоткус (Richard Tautkus) из Нью–Йорка (который сотрудничает со многими киностудиями и бродвейскими шоу). Этот костюм позволил мне войти в мир, где меня либо не замечали, либо на меня смотрели, как на некое зрелище. Итак, вот мой дневник:
Пятница
10 часов утра. Я беру такси от редакции журнала "Дом женщины" на Манхеттене, и еду на студию к Ричарду Тоткусу, на Лонг–Айленд. Ричард и его ассистенты, Джим и Стивен, собираются поработать над моим новым образом. Я почему–то нервничаю, особенно когда я прочитала в газетах о бывших толстых людях (все они очень сильно сбросили вес после операции желудочного шунтирования), которые говорили, что готовы скорее ослепнуть, оглохнуть или лишиться ноги, чем снова стать толстыми. Неужели все на самом деле так ужасно?
Даже сами авторы жирового костюма едва поверили, что внезапно раздувшееся создание перед ними — это я. Костюм, сделанный из материала фильтров для кондиционеров, оказался на удивление легким, однако внутри такого костюма очень жарко, и я сильно потею. Меня подвели к большому зеркалу во весь рост. Я просто в шоке. Я выгляжу очень натурально. Слишком натурально!
Когда я смотрю на себя в зеркало, мне делается нехорошо. "Для такой толстушки ты еще ничего, симпатичная", успокаивает меня один из ассистентов. Я не смеюсь.
12 часов дня. Я в первый раз еду на такси в жировом костюме. Похоже, водитель надо мной усмехнулся. Или мне это только показалось? Чтобы влезть в машину, мне потребовалось времени больше, чем обычно. Водитель торопится? Я приезжаю на фотостудию, с трудом вылезаю из машины. Разве я сказала что–то смешное? Водитель откровенно надо мной смеется.
8 часов вечера. Я показываю мужу и детям свои фото до и после костюма. Муж немедленно пересматривает свое желание сходить куда–нибудь пообедать со мной в моей маскировке. "Мне грустно от того, что ты толстая", говорит он. "Мне будет неудобно, что люди будут на тебя пялиться и смеяться над тобой". Дети хором говорят: "Не надо забирать нас из школы в таком виде".
Мы разговариваем о дискриминации толстых людей. Моя 10–летняя дочь, Элизабет, говорит: "Это не значит, что я не люблю толстых, я просто не хочу об этом серьезно разговаривать". Девятилетняя Аманда равнодушным голосом сказала: "Ты меня пугаешь". Алекс, мой семилетний сын, нервно смеется и пытается померить костюм.
11 часов вечера. Я пытаюсь заснуть в своем собственном теле. Муж тихонько храпит. Я напугана его реакцией на меня, толстую. До сих пор он не делал никаких негативных замечаний насчет моего тела за все 12 лет совместной жизни. Я чувствовала себя ужасно, когда видела его лицо при взгляде на мои фото в жировом костюме.
Понедельник
7 часов утра.
Я надеваю костюм, и еду на электричке в город. Рядом со мной никто ни садится. Я чувствую себя крайне неловко. Люди смотрят на меня долгим взглядом, выражающим явное неодобрение, потом смотрят в газету. Две женщины дошли того, что откровенно смотрят на меня и шепчутся. Я занимаю полтора сиденья, и конечно, смущена. С другой стороны, я возмущена. Как эти люди смеют обо мне судить только на основании моего размера?
8 утра. В офисе все хотят услышать мои впечатления и посмотреть, как я выгляжу. Один редактор заметил, что в жировом костюме мои движения кажутся ему более агрессивными. Один сотрудник спросил, как бы я себя чувствовала, если во время выполнения задания я бы столкнулась со своим бывшим парнем. Другому показалось, что я нахожусь в депрессии. Да, я в депрессии, и кроме этого, очень хочу есть.
1 час дня. Я пошла перекусить с двумя коллегами в ресторан в городе. Я себя чувствую явно не в порядке, поскольку на меня все пялятся и ухмыляются. Услужливый официант отодвинул стул подальше от стола, чтобы я могла сесть. Когда я пыталась втиснуться в кресло с тесными подлокотниками, мое смущение было явно замечено всеми присутствующими, и теперь они старательно отводят взгляд.
Ну ладно, пусть я толстая, зато я мыслящее существо. Я готова поспорить, что среди вас, посетителей ресторана, есть наркоманы, воры, люди, изменяющие своим супругам, плохие родители. Хорошо бы, если ваши недостатки были также явно на вас видны, как нестандартный размер моего тела (между прочим, многие врачи считают это генетической проблемой, а не слабостью воли). Мы отказываемся от десерта и уходим.
17.30. Я еду в машине от станции электрички. Останавливаюсь на красный свет. Рядом со мной останавливается машина с двумя подростками. Парень на пассажирском сиденье смотрит на меня и надувает щеки. Потом начинает смеяться.
18.30 Забираю детей из школы. Мы идем поесть в кафе. Дети говорят, чтобы по дороге я шла отдельно от них.
Я заказываю две порции жареного цыпленка, картошку, овощи, подливку, кукурузу и шесть маленьких шоколадных пирожных. Некоторые дети в ресторане говорят обо мне "Эта толстая женщина". Взрослые хихикают вместе с ними.
Когда человек за кассой пробивает мой заказ, он спрашивает, сколько человек я собираюсь кормить. Я возмущенно отвечаю: "Шесть. А что?" Он говорит, что если бы знал, мог бы предложить более дешевый семейный обед. Я размышляю, смеется он надо мной или нет?
Вторник
10 утра. По дороге в Блюмингдейл, я останавливаюсь в Haagen–Dazs съесть мороженое. Я заказываю два шарика шоколадного мороженого с шоколадной крошкой. Я смотрю, как стоящий сзади подросток оценивает мой размер. Во мне закипает желание сказать что–нибудь в свою защиту. Когда я шла домой и ела мороженое в стаканчике, навстречу мне попался хорошо одетый мужчина, который посмотрел на меня и неодобрительно покачал головой, а когда прошел мимо, стал громко смеяться.
Ходить по Блюмингдейлу непросто. Во–первых, я с трудом проходила во вращающуюся дверь, а когда оказывалась внутри, я видела, что все на меня смотрят. Интересно, что меня не игнорировали в общепринятом смысле. Два продавца парфюмерии на меня просто набросились, предлагали самый последний парфюм. Один человек за прилавком спросил меня, не хочу ли я полностью преобразиться.
Я протиснулась в лифт. Две женщины стали хихикать. Я попросила продавца в спортивной секции помочь мне выбрать одежду. Он вежливо отправил меня в отдел для "больших девочек".
По дороге домой, я купила десять пончиков. Один съела в поезде. Почему людям противно смотреть, как полный человек ест? Я не обращаю внимание на хмурые взгляды. Я хочу есть.
Среда
10 утра. Пришла проконсультироваться в косметический салон рядом с домом. Говорю стилисту, которая худая, как щепка, что хочу изменить внешность. Она мне нежно так объясняет, что мне нужна более пышная прическа, чтобы уравновесить полноту моей фигуры. Я не обижаюсь. Она просто была честной. Она меня не обижала. Мы поговорили о трудностях соблюдения диеты. Мы подружились.
Час дня. У меня назначена встреча с друзьями в ресторане в пригороде. Они жаждут увидеть мой новый облик и услышать мой рассказ об этом проекте. Я чувствую себя подавленной и не хочу никуда идти. Я уже устала постоянно обороняться. Друзья пошутили насчет того, что если сесть рядом со мной, почувствуешь себя скелетом. Я была рада, когда в ресторан вошла еще одна полная женщина и села за соседний столик. Она заказала салат. Я тоже.
2.30 дня. Я в продуктовом магазине. Каждый смотрит в мою тележку чтобы узнать, что покупает толстая женщина. Две женщины рассердились, что не могут протиснуться мимо меня в отделе консервов. Я извинилась и ушла. Я ненавижу отдел сладостей, но обещала что–нибудь купить детям. Я взяла упаковку конфет и оглянулась, не смотрит ли кто–нибудь на меня. В тележке я этот пакет прикрыла другими покупками. Чувствую себя, как преступница.
4 часа дня. Я становлюсь параноиком в отношении того, как на меня реагируют. Я решила обсудить этот вопрос с одной полной женщиной. Оказывается, у нее такие же эмоции. "У меня уже нет сил переносить комментарии о том, что я ем", говорит Дениз Рубин, женщина 32 лет, работающая адвокатом. Ее вес около 100 кг. "Я уже устала от несправедливости. Меня ценят меньше, чем я заслуживаю, только за то, что мой размер больше, чем у других. Когда же мы наконец поймем, что слово "жирный" — это прилагательное, а не существительное?".
Я слушаю ее с сочувствием, но не знаю, что ответить.
Четверг
9.30 утра
Элизабет рассказала в школе о моем эксперименте, и учительница попросила меня придти в школу и рассказать школьникам о полученном мной опыте. Дочь больше не стесняется, когда меня видят ее друзья. За эту неделю мы все изменились. Мы с охотой рассказываем всем о моем эксперименте, чтобы объяснить людям несправедливость существующего отношения к полным людям. Дети в классе — особенно те, кто меня знает — вначале смеются, а потом начинают задавать вопросы быстрее, чем я могу ответить. Что я чувствую? Каково отношение людей ко мне? Что значит быть толстым?
2 часа дня. Я еду в город на машине закончить кое–какие дела в офисе. Да, готова признать, что вести машину с таким весом дело не простое. Для того, чтобы комфортно сидеть, мне пришлось отодвинуть сиденье максимально назад. В таком положении я едва достаю до педалей.
19.30. У меня обед в одном модном тусовочном месте в городе с Ричардом, автором моего жирового костюма. У нас был план встретиться в холле отеля рядом, чтобы мне не идти в ресторан одной. Ричард опаздывает, я одна шатаюсь по холлу, как на витрине, и на меня все смотрят. Наконец в 19.45 появляется Ричард. Мы целуемся: "Привет!". Идем под ручку в ресторан. Я чувствую себя в безопасности.
Начинается кошмар. У стойки бара море красивых людей. Столько народа, что я едва могу снять плащ. Сзади слышу шепот в адрес Ричарда: "Какой красавчик!" Когда подходит наша очередь, я говорю женщине–менеджеру, что мы пришли. Она делает вид, что меня не слышит. Ричард сам говорит ей наши имена, и тогда она провожает нас за столик.
Мы просили столик спереди. Нас сажают за столик сзади. Две женщины лет тридцати едва скрывают свой ужас, когда я протискиваюсь между двумя столиками. Стаканы с водой трясутся, когда я случайно задеваю за столики. Ричард и я заказываем напитки, я беру хлеб из корзинки на столе. Две женщины уставились на меня. Я заказываю салат с козьим сыром, макароны со сливочным соусом. Они хихикают. Весь дальнейший обед продолжался в том же духе. Ричард и я смотрим меню десертов, не обращая внимания на этих женщин.
Я извиняюсь и ухожу в туалет. В туалете я снимаю жировой костюм и одеваю обычную одежду. Я знаю, что сошла с ума, но меня все это уже достало. Эти две женщины просто обалдели, когда меня снова увидели. Ричард рассказал мне, что когда я была в туалете, они его спросили: "Что ты здесь делаешь с этой жирной свиньей?". Он ответил: "Это моя девушка". Они возмутились: "Да это просто невозможно! В таком случае, вы наверное, мужчина–проститутка". Моя кровь закипает. Ричард рассказывает им о проекте. Они начинают на меня злиться. Представляете, они злятся на меня! Они быстро платят по счету и исчезают.
Ричард и я пьем кофе и уходим. Меня провожают заигрывающими взглядами те же самые мужчины, которые до этого смотрели на меня презрительно.
Пятница
16 часов дня. Идем с детьми в магазин купить одежду для поездки на юг. В процессе покупки я два раза услышала "Вот это да!", получила множество презрительных взглядов и один раз услышала противный смешок от незнакомого человека. Но теперь мне уже все равно, что думают люди. Возможно, потому что проект подходит к концу, а может быть, я просто смирилась с отношением людей ко мне, толстой женщине. Я до сих пор ощущаю ежедневные уколы от окружающих, но желание отомстить почти исчезло. Я просто выдохлась.
19.30 Я иду с мужем обедать (уже без жирового костюма). Мне грустно, и совсем нет радости от моего внезапного похудения. Вместо этого я испытываю чувство стыда за культуру моего общества, за то, сколько боли мы причиняем людям, которые не укладываются в наши представления об идеальном.
Я думаю о том, как можно вселить уверенность в полных людей. О том, что им нужно обязательно ощутить свою полноценность. И о том, что мне нужно собрать всю свою волю и отказаться от десерта.
Лесли Ламперт
Журнал "Дом женщины" (Ladies' Home Journal), май 1993
|
